Те же и Скунс - Страница 40

– Наташечка, хватит глазки портить! Пойдёмте, пора косточки разминать.

Вид у него был как у хитрого кота, затеявшего набег на кладовку. Наташа послушно вылезла из-за клавиатуры и заметила краем глаза, как Алла скривила губы, сверкающие розовым перламутром.

– А вы, Аллочка? – повернулся Плещеев.

– Сейчас подойду, Сергей Петрович, – ответила та. – Только проверю, что она тут натюкала.

Наташа возмутилась и хотела сказать, что она не «тюкала», а работала, притом вполне грамотно, грамотнее некоторых, разведших в машине бардак… но не сказала, конечно.

– Есть у нас, знаете ли, обычай, – пояснил Плещеев, пока спускались по лестнице. – Коллектив, сами видели, небольшой, работа достаточно специфическая, мало ли что может случиться. Вот и решили добиваться полной уверенности друг в друге. Новеньких, конечно, в первую очередь касается…

У Наташи сразу встала перед глазами сцена с графином. Да уж. Классический случай взаимовыручки и понимания. Хотя… всякое ведь приключается в повседневном быту, мало ли кто кого недолюбливает. Но зато когда придётся встать спиной к спине…

– И поэтому, – продолжал Сергей Петрович, – мы договорились, что каждый вновь поступающий член коллектива должен принимать бой против уже принятых сотрудников. Чтобы сразу проверить характер и в критической ситуации знать, кто на что способен…

– П-понимаю, – чуть не споткнувшись на ступеньке, выдавила Наташа. Во рту предательски пересохло, она поняла, что мама была права аж на все триста процентов, и собралась было вякнуть, мол, поступала всё-таки в секретарши, а не в группу захвата, по крышам и чердакам за преступниками гоняться… Она вовремя прикусила язык. Принимая на работу, Сергей Петрович не экзаменовал её по рукопашному бою, но, может быть, это подразумевалось? Чтобы в случае чего даже секретарши могли отстоять офис от бандитского нападения?.. Она вообразила себя в камуфляже за пулемётом, потом беспомощно подумала про свою старшую напарницу Аллу. Та не производила впечатления какой-либо крутизны, но… почём знать… обещала же подойти, значит…

Силовая группа в составе четырёх мужчин и одной девушки поедала большой брикет подтаявшего мороженого, рассевшись вокруг него на полу. Всех пятерых Наташа уже как бы знала, со всеми как бы здоровалась, но в тот миг лица слились для неё в сплошное пятно. Полтора миллиона, напомнила она себе. Полтора миллиона. Может, и не убьют…

При виде начальства крутая команда свернула импровизированную пирушку. Бритоголовый Багдадский Вор позвал собак и отдал им мороженое, оставшееся на фольге.

– Нет бы шефа любимого угостить, – проворчал Плещеев. И тут же улыбнулся с выражением законченного садиста: – Кого первого, Наташечка, бить будете?..

Ей натуральным образом «поплохело» при виде поднимавшихся на ноги мужчин, и она, сглотнув, жалобно обратилась к Кате:

– Можно мне… с вами…

Та безразлично пожала плечами и сделала приглашающий жест – становись, мол. Катя Дегтярёва вовсе не напоминала этакую карикатурную амазонку, гору мышц с огрубелым мужеподобным лицом. Обычная молодая женщина, лет на десять старше Наташи, не очень-то догадаешься, где служит. И кем. Если знать – ещё можно было обратить внимание на короткую стрижку и на то, что в стройной фигуре присутствовала не достигаемая никаким шейпингом пластика. И сила, способная становиться зловещей.

– Ну? – сказала она Наташе. – Долго стоять будем? Нападай.

– А как?..

– Да как хочешь. Ударь, схвати…

Года два назад, на школьном уроке физкультуры, Наташе случилось треснуть кулаком одноклассника, позволившего себе в её адрес довольно пошлое замечание. Самым ярким воспоминанием, оставшимся от этого случая, было ощущение полной безобидности и бессилия удара, нанесённого вообще-то от всей души. Наташа покраснела и замахнулась. Как и следовало ожидать, при виде её движения крутая команда хором заржала. Наташина рука сразу обмякла.

– Кто ж так бьёт, – улыбнулся подошедший Лоскутков.

– А как надо? – спросила Наташа, радуясь про себя секундной отсрочке.

– Смотрите.

Сашина рука рванулась вперёд безо всяких дальнейших предупреждений. Никаких подробностей Наташа, естественно, не различила – это ведь не боевик с Ван Даммом, где каждый удар долго и вкусно готовят, да потом ещё показывают, на радость зрителям, в замедленном темпе. Наташа успела только испугаться, и то не разумом, а телом: в кожу ударили изнутри горячие иголочки, как бывает, когда на улице видишь внезапно поскользнувшегося человека. Впрочем, испуг длился мгновение. Жуткий удар предназначался не ей.

Катин ответ иначе как презрительным назвать было трудно. Плавный шаг чуть в сторону и вперёд, точный взмах рук… То есть каких-либо деталей Наташа опять-таки не увидела, но рифлёные ботинки Лоскуткова взмыли выше её головы, и командир группы захвата обрушился на деревянный пол.

– Ой! – пискнула Наташа и прижала руки ко рту.

И опять увидела, что боялась зря. Лоскутков уже стоял на ногах, невредимый и улыбающийся.

– Поняли, как надо? – жмурясь, как сытый тигр, промурлыкал Плещеев. – Попробуйте ещё раз.

Наташа зажмурилась и попробовала, заранее представляя, как задерётся её летнее платье, когда она вот сейчас полетит кувырком (то, что ей предстояло наверняка сломать себе шею, казалось менее страшным). Ей не предложили переодеться во что-то спортивное, наверное, так было надо… Промахнувшуюся руку встретила твёрдая, как дощечка. Катина ладонь и повлекла по кругу и вниз, и Наташа судорожно распахнула глаза, созерцая ринувшийся в физиономию пол, но тут Катя сделала что-то ещё, уже совсем непонятное, и Наташина рука оказалась завёрнута за голову и плечо. Положение было беспомощным, неустойчивым и неудобным, Наташа попыталась ухватиться за Катин рукав, но не смогла дотянуться. Впору кричать «мама», однако почему-то ей совсем не было больно, так что кричать она устыдилась. И правильно сделала: Катя весьма бережно и аккуратно опустила её на пол.